Максютов Рашид Гарифович

1925-1996

Учился в МСХШ в 1939-1943
Живописец, народный художник РСФСР. Член Сх СССР (1952)

В 1943 г. был призван на фронт. До 1948 г. служил в Советской армии, награжден правительственными наградами. Первый год учебы в МГХИ им. Сурикова совмещал со службой в армии.

«В школьные годы отличался фанатичной преданностью масляной живописи. На маленьких картонках (больших-то тогда не было), писал интерьеры бедных башкирских жилищ и пейзажи с простенькими мотивами: избы, крытые соломой, сараи и заборы бревенчатые, лошаденки кудлатые, небо высокое, березки с грачами. На этюды обычно ходил с Г. Коржевым. Был невероятно неряшлив и лохмат. Выданные ему школьной дирекцией, как. остро нуждающемуся, казенные холщовые светлые штаны вскоре изгваздал красками до состояния авангардистской завершенности, Джексон Поллок мог бы позавидовать. Но особой его гордостью были непромокаемые, цветастые, зашпаклеванные фузой с палитры валенки. Он их, кажется, не снимал вообще, даже ночью, когда ложился спать на свой сверхживописно растрепанный топчан. Нрав имел немножечко взбалмошный, неуживчивый. Впоследствии это сократило студенческие его годы: будучи в нетрезвом состоянии (что с ним порой случалось) Рашид попытался, из-за расхождений во взглядах на проблемы этики и пути развития отечественного искусства, отдубасить ректора Суриковского института, весьма почтенного (что, впрочем, не мешало ему материться при студентах) живописца, портретиста и повествовательного жанриста, членкора Академии художеств Федора Александровича Модорова, имевшего, заметим в скобках, физиономию нахмуренную, почти бандитскую. Состязание (а напротив института находилось отделение милиции) окончилось не в пользу Р. Максютова.

Повзрослев и частично успокоившись, Рашид (а жил он в Подольске Московской области) полностью переключился на создание тематических, преимущественно городских, пейзажей с включением архитектуры. Работы его имели успех, были умелыми, но уступали композициям Георгия Нисского, Владимира Штраниха и Мориса Утрилло.

Сравнительно же с собственными его юношескими этюдами, казались скучноватыми, лишенными искорок озорства и темперамента. Звали мы его не Рашидом, а “Колей”, или “Максом”».